- Хотелось бы услышать ваши воспоминания о Павле Смеяне, который одно время играл у вас на саксофоне.

- У нас была духовая секция (это было модно в то время). Все пытались расти профессионально и первое, к чему обращали взоры, был джаз-рок, бывший тогда достаточно свежим течением.

Что я могу сказать о Павле Смеяне… Просто надо было провести с ним некоторое время вместе, чтобы понять этого человека. Он был удивительно гордым и при этом очень доступным.

Смеян обладал мушкетерской статью и кавалерийской элегантностью. При этом он был по-православному душевным. У него была способность совершать неожиданные поступки. Некоторое время он прожил в Валаамском монастыре.

По рассказам, у них там начались неприятности с деревенскими. В этих стычках Павел Евгеньевич всегда был в первых рядах. Он сажал хулиганов вниз головой в сугробы – вот таким образом был спасен монастырь. Вот это было абсолютно в его духе!

- Использование духовых оказалось неорганичной для «Воскресения» данью моде, и поэтому вы от этого отказались?

- Не то что бы отказались. Я не помню, как прекратилось наше сотрудничество. Самое главное, что дружеские отношения остались.

Мы нигде не расписывались кровью, не давали никаких клятв и обещаний, все было вполне по-партизански. Мы не собирались надувать щеки и работать великой рок-группой. Для нас это было хобби.

- Обычно, когда песни делаются без амбиций, они живут дольше всего.

- Не знаю, не знаю. Не готов судить об этом безапелляционно.

- Правда ли, что с группой «Воскресение» в октябре 1996 года на одном из концертов играл Анатолий Крупнов?

- Даже не на одном! Женя Маргулис был занят в «Машине», а отменять концерты очень не хотелось. Толика мы приглядели давно.

Он был очень заметным мэном и блестящим самобытным музыкантом. Надо сказать, он играл у нас деликатно, но добавил нам колорита. Я был просто поражен! В особенности тем, что этот «страшный металлюга» прекрасно знает, что нам надо.

Нам понадобилось всего две репетиции, чтобы мы стали друг в друге уверены. Специально мы ничего не разучивали.

- Человеческое взаимопонимание было достигнуто?

- Да, моментально!

- Крупнов ведь играл не только метал, у него были очень разноплановые проекты. Вас что-то цепляло?

- Безусловно! Это же потрясающе обаятельно и ни на что не похоже.

- Вы утверждаете, что у вас никогда не было каких-то больших амбиций. Такая позиция у вас сохраняется до сих пор. Вы не на гребне волны, в шоу-бизнесе вас, по большому счету, нет. Вы сознательно заняли такую позицию, чтобы не замараться? Или так само собой происходит?

- Разумеется, это происходит само собой, если даже мы делаем вид, что это сознательно. Вспоминая сейчас некоторые свои давние высказывания, я понимаю, что был не прав, относясь к шоу-бизнесу с высокомерным презрением.

По сути, это такой же достойный бизнес, как и любой другой (например, шитье одежды или изготовление трамваев). Но если мы не соответствуем каким-то форматам и не являемся массовым продуктом, это хорошо, потому что гораздо меньше хлопот по удержанию рыночных позиций.

Мы совершенно не связаны какими-то контрактными обязательствами – например, выпускать по пластинке в год во что бы то ни стало.

В принципе, технология изготовления шлягера – вещь вполне доступная. При известном опыте можно настрогать таких «детей». Но не будут ли они приходить по ночам и укоризненно говорить: «Папа, папа, ням-ням?»

- Да уж, «мальчики кровавые в глазах»…

- Вот-вот!

- «Воскресение» - одна из немногих групп, которая не засветилась в саундтреках к фильмам. Не предлагали или вы отказывались?

- Бывали предложения разного свойства, но, по-моему, ни разу у нас ничего не срослось. Вспоминаю один из самых первых опытов подобного рода.

Как-то в Пицунде, познакомившись со студентами ВГИКа, мы совершенно неожиданно были приглашены на участие в дипломном проекте человека по фамилии Аксенов (имени, к сожалению сейчас не помню).

Его выпускной фильм был нестандартным прочтением пьесы Гоголя «Женитьба» и каким-то образом вмещал наши песенки. Под это дело мы даже заняли на неделю учебную студию ВГИКа.

Прекрасно провели время, и какие-то остались от этого еще записи. Помню, там были песни «Стань самим собой», «Так бывает» (вторая версия). Вообще, мы там записали гораздо больше, чем вошло в фильм.

- А как у вас обстоят дела с видеоклипами?

- Во-первых, мы упустили время, когда это было интересно. По крайней мере, для меня это было интересным в первой половине 80-х годов. А потом все встало на поток, и прекратились эксперименты.

Причина в том, что основные краски в этом искусстве были найдены, а поскольку клип – это малая форма, то там невозможно постоянно экспериментировать.

У стула, например, четыре ножки, а у стола может быть и 8, когда он очень большой. Эксперименты возможны в таких крупных формах, как симфония, опера или оратория. А клип – это всегда коротенькая песенка, и там ничего особенного и не накрутишь.

Я к тому, что когда это стало коммерчески необходимо, для нас в этом уже не было художественного интереса. Но, тем не менее, сколько-то клипов у нас есть (меньше, чем пальцев на одной руке).

Нравится мне один-единственный – тот, который нам нарисовали на песню «Не оставь меня» два художника из Никополя абсолютно бесплатно, просто из любви.

- Тот кризис, который мы переживаем сегодня в клипмейкерстве, обусловлен, по-вашему, малым количеством маневров, возможных внутри этого жанра?

- Во-первых, закормили, во-вторых, дорогое производство, в-третьих, очень дорогая ротация. В итоге все это теряет смысл.

В конце концов, для меня как для зрителя гораздо интереснее концертные записи (хорошо смонтированные, со сведенным звуком), чем чьи-то еще домыслы.

- Продолжая тему визуального искусства… С большим удивлением узнал о том, что вы являетесь автором DVD с видами Иерусалима.

- Это не DVD, а интерактивный диск, куда вошли мои фотографии.

-  А как вы к этому пришли? Ведь в этом искусстве присутствует еще и духовная вертикаль.

- Вы не были в Иерусалиме? Дело в том, что там эта духовная вертикаль выстраивается сама собой. Некоторые вещи просто подразумеваются автоматически, и уже не остается никаких сомнений.

Я балуюсь цифровой фотографией, и мы с супругой довольно много путешествуем. Однажды знакомая предложила ей попробовать себя в роли редактора подобного медиа-издания.

Лариса принимала участие непосредственно в верстке проекта. Помимо этого, были еще научные консультанты и профессиональные дизайнеры.

- Эта работа является прямым отражением вашего православного мировоззрения?

- Скажу так: среди моих фотографий нет ни портретов, ни постановочных кадров, ни обнаженной натуры. Это исключительно архитектура и природа.

Каким-то чудом оказалось, что я, видимо, отдаю долги по истории архитектуры (смеется). То, что в институте прохлестал, в зрелом возрасте ко мне вернулось таким прекрасным рикошетом.

- Непраздный вопрос: как вы пришли к православию и насколько воцерковленным человеком вы себя считаете?

- Я не считаю себя воцерковленным человеком по ряду причин. Прежде всего, это гордыня и легкомыслие. А как пришел к вере… Разумеется, нужна опора.

Нужда приходит изнутри. Благодаря каким-то изысканиям, модным интересам, через всевозможную восточную эзотерику судьба все-таки привела меня к православию.

- Многие приходили к вере именно через восточную эзотерику.

- Это же просто любопытство и мода! В конце концов, можно увлечься и тем, и этим, и чем-то другим, но мне гораздо спокойнее ощущать себя все-таки в православном кругу.

- Вы замечательно исполнили свою партию в песне «Алисы» «Rock’n’Roll». Расскажите, пожалуйста, как проходила работа над этим треком.

- Мы с Костей Кинчевым познакомились в Иерусалиме в 1992 году.

Не могу сказать, что мы с ним какие-то приятели, но я отношусь к нему с большим доверием и симпатией.

На подобные предложения я вообще стараюсь откликаться, потому что всегда любопытно взаимодействие с новыми коллегами. В данном случае я полностью доверился Константину, потому что он сочиняет на высоком идейно-художественном уровне.

У него хватает и рок-н-ролльного хулиганства, что мне безумно интересно. Что касается песни «Rock’n’Roll», то я какое-то время репетировал фрагмент из нее у себя дома.

Мне дали минусовочку, и буквально за несколько дублей, в течение часа, я записал свою строчку. На самом деле, записать строчку – это безумно сложно.

Гораздо проще спеть целиком песню. Поэтому я пропел куплет, а мою партию просто потом смонтировали.

Беседовал Д. Ступников, InterMedia
Специально для Шоубиз@Mail.ru

 

 Публикация данной статьи возможна только при наличии ссылки на источник: http://showbiz.mail.ru