Леонид Генрихович Зорин, конечно, не может быть назван ипохондриком в чистом виде, хотя несколько печальный, то есть взгляд мудреца ему присущ, чего бы этот самый взгляд ни касался.
Зорин – классик. Но, дожив до 85 лет, он не доставляет мучений тем, кто собирается поздравить его, – а что это писали мы 5 или 10 лет назад, и без зазрения совести эти чуть запылившиеся восторги вставляются в свежую газетную страницу.
Зорин – писатель редкой работоспособности, но главное – качество им написанного позволяет каждый раз искренне поздравлять его со свежим номером «Знамени» или новой книгой.
Кажется, к 85-летию должна выйти еще одна, а год назад у него вышел увесистый том под названием «Скверный глобус».
И очень кстати, накануне юбилея, в нескольких театрах обратились к его «Варшавской мелодии».
Спектакль Малого драматического театра, не так давно показанный в Москве, свидетельствует о том, что хорошие пьесы не стареют, даже смена политической формации и уход в историческую тень каких-то важных, казалось, сюжетослагающих деталей,
не мешает оставаться истории любви русского рабочего паренька и рафинированной и гордой полячки и злободневной (во вполне политическом смысле), и трогательной (в смысле живого эмоционального отклика).
Вслушиваясь в блестяще построенные диалоги зоринской пьесы, полуторатысячный зал Малого театра, где играли гастрольный спектакль, и смеялся, и – тому полторы тысячи свидетелей – плакал.
Зорин – не просто классик, он, что много важнее, живой классик, своей печальной мудростью живо характеризующий и литературные новости, и то, что обычно – и раньше, и сейчас – печатают на первых полосах газет.
Он свободен в оценках, поскольку происходящее вчера и сегодня видит еще и как историк, привыкший вольно и легко курсировать меж Древним Римом и Россией VIII века, о нем не скажешь, что он с Пушкиным на дружеской ноге.
Он бы и обиделся, если бы кто о нем попытался сказать нечто похожее. Но он Пушкина – чувствует, а также Пестеля, Муравьева-Апостола, других декабристов. Понимает, жалеет.
Он счастливый человек, поскольку всю жизнь писал, что хотел. Когда какое-то слово не проходило (а очень многие слова, им написанные, были непроходные слова, тем более – мысли) – находил синоним.
Счастливый – потому что его всегда любили, с детства – Зорин же из вундеркиндов. Счастливый, потому что не разучился любить других.
Одно из редких удовольствий – разговаривать с ним, поскольку большую часть разговора он, не дав сказать о нем, будет говорить добрые слова в адрес собеседника.
День рождения – случай, когда все восторги и восхищения полагаются имениннику. За «Царскую охоту», за «Медную бабушку», за «Зеленые тетради», за «Юпитера», за «Варшавскую мелодию» и «Перекресток», за «Покровские ворота».
Целая библиотека. И продолжение следует...
Публикация данной статьи возможна только при наличии ссылки на источник: http://www.ng.ru
|